Геноцид Русов
Информация о многовековом, тотальном геноциде русского и других коренных народов России
Возрождение
Противостояние геноциду

Помощь Комсомолки детям Донбасса

Александр Гришин, 12 апреля 2015
Просмотров: 3575
Помощь Комсомолки детям Донбасса

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Сотрудники и читатели КП в конце прошлого года собрали деньги, купили и отвезли в Донбасс гуманитарную помощь в несколько детских домов. Конечно, это не объёмы госпомощи, но пришлось очень кстати, кое-где уже начинался голод...

 

В Донбасс, по нему и обратно. Часть 1

Автор – Александр Гришин

Новогодняя сказка от «КП» для детей Донбасса: из России с любовью!

Путь

Как же здорово, когда есть административно-хозяйственная служба, а в ней имеются грузчики! Которые загружают нанятый грузовик собранной и закупленной гуманитарной помощью, а от тебя ничего, по большому счету, не требуется.

– Машина загружена и готова к выезду, – доложили по телефону. Ну, в одну руку пылесос для одного детдома, в другую – пакет с памперсами для приюта, на плечо – сумку с каской и в путь. До свидания, дорогая редакция!

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!
Осенью прошлого года мы объявили через «Комсомольскую правду» об акции «Подарим новогоднюю сказку детям Донбасса!» и перед Новым годом, в конце декабря, отвезли подарки, продукты прочие товары, купленные на деньги, присланные нашими читателями в три детских дома и интерната в Шахтёрске и профилакторий, приветивший беженцев с детьми в Харцызске. Часть собранного тогда даже не влезла тогда в машины, и осталась в редакции до следующего раза. Но деньги продолжали поступать на наш счёт и после той поездки. И малыми, и относительно большими суммами. Распорядиться ими иначе, чем оказать помощь детям, мы не имели никакого морального права. И так сформировался наш нынешний гуманитарный караван. Впрочем, караван – это слишком громкое слово. Но всё, собранное в Москве, удалось вместить в пятитонный грузовик МАЗ. Кроме того, сотрудники нашего издательского дома также собрали некую сумму наличными, чтобы можно было купить уже на месте детям овощи на местных рынках.

– Не возражаешь? – я поставил под лобовое стекло иконку, вышитую бисером Романом, одним из воспитанников детдома для инвалидов. Её, подарок Романа, я привёз из прошлой поездки, а за несколько дней до выезда её отнесли в храм и освятили.

– Как можно против такого возражать? – вопросом на вопрос ответил водитель. И мы поехали.

Что говорить о дороге? Она для каждого своя, а у всех одна и та же. Городки и деревни, леса и перелески, бесчисленные заправки, проезжая которые сравниваешь цены у разных компаний, и холмы, холмы, холмы. И всю дорогу мозг сверлит одна и та же мысль – как у нас сложится с переходом границы на этот раз? Прошлый переход, помнится, был сопряжён с кучей самых непредсказуемых сюрпризов и трудностей.

Впрочем, единственное, что я могу делать в этой ситуации, так это просто гадать. Моя роль пассивна. Перед границей мы воссоединимся с Дмитрием Бабичем, который вместе со своими «Соратниками Новороссии» собрал уже 9-й караван и везёт в своём инкассаторском броневике заказанные ополченцами форму «горку», тельняшки, кое-какие приборы, оперативные кобуры (дар ополченцам от офицеров МВД одного из районных управлений Санкт-Петербурга) и т.д. А на границе нас встретит ополченец Дима с позывным «Балу». Именно он обеспечивает нам поддержку при переходе и безопасность по ту сторону границы. Наше дело, начиная с погранперехода – неукоснительно выполнять команды Балу. Так что лучше выкинуть все эти мысли из головы. Как будет, так и будет.

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Александр Гришин выставляет полученную в подарок от Романа икону как оберег в пути. Фото: Александр Гришин

 
 

В этот раз в точке рандеву после приветствий Балу советует не суетиться и не спешить. Переходить будем ночью. Во-первых, на таможне смена будет работать самая хорошая, самая человечная из всех. Во-вторых, они тоже подустанут и не будут особо упираться, придираясь к последней мелочи. Но если не удастся пересечь границу до восьми утра, то можно сушить весла. «Человечных» сменяют такие «драконы», что у ангела крылья пустят по статье «контрабанда» и голым в Африку пустят. И следующую попытку с надеждой на успех лучше всего тогда надо будет повторить через сутки, а то и двое.

И вот, как было у поэта, «в час, назначенный» Балу, мы все вместе с ним подъезжаем к погранпереходу. Очередь небольшая, мы рассчитывали, что её не будет совсем, но часа полтора мы в ней теряем, пока нас не запускают в зону таможенного досмотра. «Всё будет норм», – успокаивает нас «Балу».

Балу

Ему в прошлую субботу исполнилось 35. И есть с чем поздравить. По образованию инженер-теплотехник. Где у него так называемая малая Родина, я, честно говоря, запутался. Он свой и на Кубани, где живёт матушка, и в Молдавии, и на Украине. А любимая фраза последних месяцев: «Мы ещё вернёмся в наш Краматорск!» Похоже, что его Родина – просто Советский Союз.

У Балу настолько специфическая внешность и фигура, что хоть 10 балаклав натяни ему на голову, всё равно опознать его проблемы не составит. При росте под два метра он весит совершенно точно меньше девяноста кг, и с каждым разом, когда мы видимся, он становится всё худее и худее.

Балу помешан (в хорошем смысле этого слова) на оружии и казачьих традициях. Он может часами рассказывать о быте казаков, об обычаях, приводя конкретные примеры из жизни. Рассказчик он просто великолепный, с яркой образной речью, который может удивить неожиданным парадоксом. Все его истории связаны, как правило, с ним же и жизнью родных и близких. А если он и привирает где, то не больше, чем положено хорошему рассказчику. Хотя и выглядят истории совершенно фантастическими.

Все люди, знакомые с ним, делятся на две категории: на тех, кто верит Балу, и тех, кто усмехается, слушая его. Верят Балу юные романтики, которые жаждут подвигов и согласны с наличием чудес в обычной жизни. Не верят ему убеждённые реалисты, считающие, что такая хрень, которую он рассказывает, не может происходить в реальности. И, наконец, верят Балу законченные мрачные циники, знающие, что в жизни ещё и не такое может приключиться.

Вторая, если не первая страсть Балу – оружие. Стрелять он готов всегда и из всего: от рогатки до гаубицы. Разбуди ночью, скажи, что есть возможность пострелять, через две минуты он выскочит, обвешанный оружием. Он бы и ракету запустил, но кто же его до неё допустит.

Не сработавшие выстрелы подствольного гранатомёта он кидает рукой и удовлетворённо хмыкает, когда они взрываются. Оставлять их или сдавать назад не считает возможным, чтобы они никого никогда не подвели в нужный момент.

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Балу исполнилось 35 лет, и его есть с чем поздравить. Фото: Александр Гришин

 
 

Выходя на российскую территорию встречать гуманитарные конвои, он страдает от необходимости оставлять на стороне ЛДНР оружие и чувствует себя без родного автомата голым на оживлённом проспекте.

Человек-авантюра, «историческая личность», его можно называть как угодно. Можно с уверенностью сказать, что, если где-то в округе в радиусе эдак километров с тысячу намечается приключение, то Балу там окажется. Не специально поедет, а просто окажется каким-нибудь непостижимым образом в нужное время в нужном месте. Балу совершенно не предназначен к тому, что мы называем обычной жизнью.

– Для меня вот этот маршрут «работа-дом-работа-отпуск-дом-работа» – хуже смерти, – ничуть не рисуясь, откровенничает он. – Я даже когда к маме в станицу в гости приезжаю, еду –радуюсь, а как только к калитке подхожу, всё, меня начинает уже что-то дёргать: пора валить.

На одном месте ему не сидится и просто так. Балу может оставаться в неподвижном состоянии час или сколько надо в трёх случаях: если он за рулём, в засаде или настолько вымотался, что сел на стул и тут же заснул.

На каждую из своих войн он шёл добровольно – воевать за справедливость, за Россию, за русский мир. Сюда сам приехал ещё в Краматорск и поступил под командование Евгения Пономарёва (позывной «Динго»), командира «Волчьей сотни», участвовавшего ещё в обороне Славянска погибшего в бою, как и подобает казаку, 26 августа 2014-го у населённого пункта Первозвановка. Память боевых товарищей, погибших рядом с ним, для Балу – священна.

Граница. Идём на авось

Бдительный таможенник сопит, смотрит все наши накладные, перебирает письма-заявки с просьбой о помощи из детдомов. Душа, честно говоря, где-то в пятках. Потому что одно его слово – и всё. Начинай сначала. Столько примеров, как люди стояли трое-четверо суток на границе, а то и неделю, удовлетворяя всё новые и новые претензии к грузу и автомобилям.

Всё заканчивается быстро и не в нашу пользу. Сразу, как только выясняется, что наша административно-хозяйственная служба наняла машину с водителем, у которого нет лицензии на осуществление международных грузоперевозок. Водитель Андрей сам в растерянности. Год назад он уволился из армии, купил грузовик и до сих пор ездил только по России.

– Как же так? Как же так? – в замешательстве произносит он. – Ведь диспетчеры спрашивали, что нужно, загранпаспорт необходим ли. И сказали, что не нужно для Украины ничего такого.

Увы, лицензия для его МАЗа необходима. Вот «Газель» пропустят без разговоров, поскольку у неё грузоподъёмность до полутора тонн. А всё, что свыше 3,5 тонны – будьте добры, лицензию.

– Командир, ну, пожалуйста, хоть на «ноль» выпусти, а? Клянусь, дальше ни на метр. Там разгрузимся, туда машина подойдёт с той стороны. А, хоть на «ноль»? – пытаюсь я выправить ситуацию хоть как-то.

«Ноль» – это нейтральная полоса. Или «лента», как её ещё называют. «Ноль» – это выход. У ополченцев, которые обеспечивают нашу безопасность по ту сторону, есть тоже пятитонный грузовик MAN, а уж виртуозов, проведших годы за рулём, среди них полным-полно.

– Я не могу пойти на нарушение закона и разрешить пересечь границу лицу, не имеющему на это права. Вы это понимаете?

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

На рынке нас явно не ждали. Но были рады продать всё, что есть. Фото: Александр Гришин

 
 

– Понимаю.

– Тогда разворачивайтесь и освободите место.

И ведь он прав даже не на 100, а на все 10 000 процентов. Ну как же так?!!! Всё насмарку?

– А что делать? К грузу претензии есть?

– К грузу претензий пока нет. Хотите проехать с грузом – перегружайте на маленькие машины типа «Газели», тогда продолжим разговор. А эта машина границу не пересечёт!

Четыре утра! А? Четыре утра! Где я возьму две «газели» в это время прямо на сейчас, чтобы они перебросили наш груз хотя бы до «ноля»?

Оставив водителя с машиной в России перехожу пешком к Балу и Бабичу, которые благополучно миновали переход. Что делать будем? Искать, говорит Балу, чтобы успеть всё проделать до восьми утра.

Шуруем среди местных таксистов, прочёсываем Интернет, отслеживаем поток по обе стороны границы – вдруг появится пустая «Газель», которую уговорим. Всё без толку. Время около шести. Ничего. Машины вроде как есть, но водители появятся у них не раньше восьми утра, а то и в девять. А нам это уже по барабану. Даже если он сейчас найдётся, такой водитель, пока проснётся, умоется, расчешется, поест, прогреется, доедет…

– Балу, мы поехали спать, больше суток глаз не сомкнули, – решаю я.

– Давайте, – соглашается он, но только мы доезжаем до гостиницы, как телефон оживает.

– Саня, срочно назад! Я нашёл, – торжествует Балу. – Перегрузим, перевезёт на ту сторону.

Летим назад, к переходу. Подскакиваем с лихим скрежетом тормозов – где машина? Картинка с нашего отъезда не изменилась…

– Балу, где машина? Какая?

– «Газель» покоцанная. Но крепкая.

– Не вижу.

– Она ещё с нашей стороны. Там Дима Кореец в кабине сидит, он сам вас увидит. Я водиле 5 тысяч посулил. Ничего?

Дима Кореец – это Дмитрий Богачёв, питерский друг Бабича с детства. Он ездил в одном из первых караванов и вот собрался опять. Спокойный, уверенный, физически очень крепкий и сильный парень. Вернее, мужчина. Каратэка, чёрный пояс по тэквондо и т.д.

Бог не выдал

Время летит, а «Газели» всё нет. Её нет без пятнадцати семь, без десяти, без пяти. С каждой минутой наши шансы пройти до восьми утра границу становятся всё призрачнее. Наконец, в 7-03 они выезжают на нашу сторону, пристраиваются к нам задом к кузову, мы открываем борта и в диком темпе, лихорадочном темпе начинаем перетаскивать всё из МАЗа в полуторатонку.

Водитель МАЗа и Кореец летают, как реактивные пчёлы из кузова в кузов... а я минут через 7-8 понимаю, что высокоскоростной грузчик из меня, как из дерьма пуля. Ещё бы, они – один каратэка, второй год назад и десантуры дембельнулся, а у меня возраст на десяток лет с хвостиком старше каждого, излишний вес, не самый здоровый образ жизни. В общем, Бобик сдох, но я всё же стараюсь по мере возможностей не устраняться из процесса, хотя, кажется, я больше мешаю парням, чем помогаю.

Хозяин, он же водитель «Газели», которого, как шофёра МАЗа тоже зовут Андрей, качает головой: «Ребята, всё, предел!» Как же так, у нас только половина груза переброшена. А на второй рейс мы точно не успеем, да и с Андреем договорились только на один. Вариант «враскорячку», когда половина груза – в России, а половина проведена через границу, хуже любых остальных.

– Андрей, а давай рискнём?

– Ребята, я-то не против, но ведь рессоры не уговоришь.

– А если потихонечку? Если не пять тысяч рублей, а десять? Уговорим рессоры?

Андрей мнётся, бормочет что-то вроде «дело-то благородное», а потом решается: «А, ладно, давай! А если рессоры чо, то десять тысяч всё же не пять». И мы продолжаем перегруз в прежнем диком темпе. К тому же, он с Украины, а там возможность заработать за час-два четыре с половиной тысячи гривен – больше среднемесячной зарплаты в стране – выпадает далеко не каждому и не каждый месяц.

7-28 – мы медленно, по сантиметру начинаем движение и занимаем место в заранее занятой очереди. Теперь всё зависит уже не от нас, а от скорости пропуска машин впереди. По-моему, мы поставили рекорд по перегрузке пятитонного МАЗа, пусть и неполного, в полуторатонную «Газель», сделав это за 20 с небольшим минут.

Мы медленно-медленно, бережно-бережно, чтобы ничего не расплескать и не поломать, не хрустнуть машиной в самый ответственный момент, мы заезжаем.

– А, это опять вы, – хмурится всё тот же бдительный таможенник.

– Так точно! Мы, – рапортую с элементами лихой исполнительной придурковатости, которая, как говорят, помогает в общении с человеком, от которого что-то зависит. – Как вы сказали, перегрузили, чтобы вывезти на ту сторону.

– Вы что, издеваетесь? – взвивается он. – Я вам сказал перегрузить на маленькие грузовики, а не в одну дохлую «Газель» закидать все ваши четыре тонны. Она у вас сейчас наизнанку вывернется и схлопнется.

– Командир, не буду спорить, есть перегруз. Честно, есть. Ну какие тут четыре тонны? Две тонны с хвостиком честно есть.

– Да у вас рессоры вывернулись!

– Ну так ведь на полуторатонку две с хвостиком загрузили, вот и вывернулись. Машинка дохленькая, рессоры фуфло. Так мы и не повезём на ней ничего, мы за переходом сразу выгрузимся. А там машина уже идёт. Тут и трёх тонн нет. Две есть, с хвостиком небольшим. Честно признаю. Ну пропустите же нас! Я же вам всё показал, все документы!

Он снова смотрит под кабину, под кузов.

– Вы вот старше меня ведь, а хоть бы врать научились.

– Так я и не вру, дорогой, признаю. Две с хвостиком.

– Вот вас пропускаешь таких, с помощью детям, а потом приходят известия, что эту помощь на Украине растаможку проходит как коммерческий груз.

А вот обижать меня необоснованными подозрениями не надо.

– Послушай, дорогой! Я политический обозреватель крупнейшей газеты! Вот у меня письма из детдомов. Вот у меня письмо от редакции с просьбой о содействии, – меня начинает это уже злить. – И ты думаешь, что мы все, коллектив «Комсомольской правды», тысячи читателей замутили вот это всё, чтобы банально уйти от каких-то платежей ради коммерческой контрабанды? Оно мне нужно, вместо того, чтобы спокойно спать в кровати в Москве рядом с женой тебя тут уговаривать? – я начинаю давить «на голос», вернее, на его сиплые остатки. – Ты думаешь, мне и нам всем надо в чём-то таком мараться?

– Ладно, проезжайте, – резюмирует он. И в моей душе начинают расцветать цветы и петь песни райские птицы! Ты молодец, командир! Ты человек! И в тех сотнях спасибо, что мы потом слышали на Донбассе, часть благодарности принадлежит по праву и тебе. Что не стал буквоедствовать, исполняя инструкции до последней запятой.

В 8-05 мы словно пробка из бутылки шампанского вылетаем через границу (понятно, что только в эмоциональном восприятии, а на самом деле очень медленно, объезжая каждый бугорок и ямку). Мы едем, словно боясь даже не расплескать, а резким движением потревожить роженицу в период между схватками. И молимся на каждой колдобинке: рессорочка, милая, продержись!

– А рессоры у тебя обычные, или усиленные? – пытаюсь я хоть немного отвлечь Андрея, который что-то беззвучно шепчет побелевшими губами.

– Усиленные. Вдвое, – лаконично отвечает он. – А то бы выдержала она четыре тонны, как же.

На «ноле» нас встречает Балу и сопровождает через пограничников Новороссии. Мы доползаем до стоянки и наступает внутренняя расслабленность. Мы перешли! Перешли! Ура! Мы успели в ту смену, как хотели, а не попали к «драконам» на завтрак. Я отдаю десять тысяч враз повеселевшему Андрею, и мы остаёмся ждать.

И пусть холодно, и ветер пробирает до костей, а свитер где-то в сумке в кузове «Газели», мы ждём. Мы знаем, что Балу уже позвонил в отряд, и к нам едет MAN. А в нём к нам на помощь едут ополченцы «Туркмен», «Пчёл», «Лысый» и кто-то ещё. Парни скинулись, нашли деньги, чтобы заправить грузовик под наше честное слово, что эту заправку мы им компенсируем. И они к нам прибудут через час, два, три, да хоть через пять. Мы знаем, что они едут и приедут. И всё будет хорошо.

Источник

 

В Донбасс, по нему и обратно. Часть 2

Раздача слонов

На базу мы добираемся только к вечеру, а потому отправляемся спать в арендованную квартиру. Спать – это круто после всего пережитого, и кажется, что раньше обеда следующего дня нас никто не будет в силах поднять, но в восемь утра мы уже на ногах и отправляемся на базу отряда, где оставили и броневик Бабича, и загруженный продуктами и лекарствами MAN.

В грузовике всё перемешано. Ещё бы – всё таскали и кидали вчера в такой спешке, что мешки с мукой перемешались с мешками сахара, коробки с тушёнкой стоят вместе с лекарствами, а поддоны кабачковой икры перемешались с зелёным горошком. Где-то среди них, и томатная паста, и рыбные консервы, и даже дрожжи с повидлом для выпечки. Как ни удивительно, но даже в этих условиях детдома по возможности делают для своих воспитанников пирожки и всё остальное.

Начинаю потихоньку разбирать это всё, чтобы как-то всё упорядочить хотя бы в первом приближении. Ко мне тут же заскакивает Кореец, а ещё через минут десять присоединяются Пчёл и Лысый, подходит и Туркмен. В общем, на мою долю остаётся опять самое «трудное» – руководить и показывать, что куда разносить. С такой командой всё занимает от силы час.

Тем временем часы неумолимо отстукивают секунды, которые превращаются в минуты. Решаем сначала ехать на местный рынок закупиться овощами и корнеплодами, благо грузоподъёмность машины позволяет, а потом сразу по всем трём точкам в Шахтёрске отработать. Даже если вернёмся к позднему вечеру, большая часть работы будет сделана. Тогда в детдом в Перевальске, который находится под Луганском, то есть в ЛНР мы приедем уже на обратном пути в Россию.

На рынке сразу бросается в глаза, что цены выросли в два-два с половиной раза по сравнению с декабрём. В супермаркете «Фуршет» я покупал картофель, помнится, по 4 гривны за кг., а сейчас нам, с учётом оптового веса, еле-еле удалось снизить цену до 7,5 гривны. Капуста и морковь выросли в цене ещё больше.

– Ребят, а может в «Фуршете» дешевле? – пытаюсь я перенести покупку.

– Давай здесь брать, дешевле уже вряд ли где найдёшь, – в справедливости их слов мне предстояло убедиться уже через несколько часов.

Рыночные грузчики закидывают в наш грузовик бесчисленные сетки и мешки, и мы приступаем к исполнению основной функции. В самом большом детдоме Шахтерска нас встречают уже как привычных гостей.

– Подруливайте к кухне, – говорит директор Ольга Сергеевна.

– Да мы уже там стоим. Нам бы рук побольше рабочих. Может, старшеклассников?

– Ну вы же помните, какие они у нас? Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем.

Да уж, богатырским сложением местные ребята не отличаются. Но вскоре парочка самых крепких и сильных из них появляются и начинают помогать нам разгружаться. Основная нагрузка падает на наших ополченцев, и пару-тройку мужичков из сотрудников детдома.

– А это нам? – не может скрыть своё удивление директор.

– Увы, не всё, – в какой-то степени разочаровываю её я. – Кроме вас ещё есть три точки, как минимум.

– Всё равно хорошо, – вздыхает она и оживляется, – Ой, капуста, морковь есть! Мы теперь борща детям наварим, а то две недели уже без борща живём.

– Эй, дяденьки, – чья-то мальчишеская физиономия нарисовывается в приоткрытом окне третьего этажа. – А вы нам ещё планшеты привезли?

– Сейчас я поднимусь дневник твой проверить, – отвечаю я этому пацану, – если двойки найду, то старый отберу. Понял?

– Ой, – голова тут же исчезает, а окно с треском закрывается.

– Я сейчас вам отчитаюсь, у кого планшеты по списку, – говорит Ольга Сергеевна.

– Да бросьте вы, – но она исчезает и появляется минут через пять с разлинованным и заполненным листом в руках.

Наконец, мы разгружаем ту часть груза, которая предусмотрена для этого дома и под многочисленные «спасибо» и прочие слова благодарности, провожаемые маханием рук из дверей и окон, уезжаем в приют, забрав пустой бидон из-под мёда от Нины Фроловны, который в прошлый приезд оставили в этом доме. Бидон не просто вымыт, он вычищен до блеска.

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Главное – не дать больше. Потому что другим тогда достанется меньше. Фото: Александр Гришин

 
 

Здесь, помимо груза от читателей и сотрудников «Комсомолки», мы оставляем ещё и выданный Фроловной Бабичу очередной 40-литровый бидон мёда, который с трудом затаскивают двое ополченцев. Хорошо хоть машина подогнана прямо к невысокой лестнице из нескольких ступенек, и далеко тащить не надо.

Продукты, лекарства разгружены, и Ирина, директор приюта, нас приглашает выпить по чашке чая с самодельными пирожками. Как и в прошлый раз. Наскоро подкрепившись пирожком, выезжаем в детдом для инвалидов.

Это тоже один из старых адресов, куда мы заезжали ещё в прошлый раз. Здесь нас ждёт сюрприз. Старая знакомая, директор Наталья Александровна ушла на пенсию. Но весь остальной коллектив остался на месте. И все дети – подростки тоже на месте. Парни не забыли нас, помнят, что мы привозили. Они включаются в работу, а больше всех усердствует Роман. Он хватает коробки и мешки, не дожидаясь своей очереди, и чуть не вприпрыжку несёт их на кухню. Продукты, памперсы – всё принимается со словами благодарности. Не успеваю я спросить, нужно ли это или то, как мне чуть не хором отвечают, что, конечно, нужно.

Нам всё нужно, потому что у нас ничего нет, – резюмирует одна из воспитательниц, и по щеке у неё медленно скатывается крупная слеза.

Рома

Прошлый караван, перед Новым годом, я привёз с собой из поездки подарок – самодельную икону из бисера, которую вышил Роман, один из воспитанников детдома для инвалидов. Ею он ответно отдарился за то, что мы подарили ему планшет. Роман – потрясающий парень. У него действительно уродливая внешность – на одной руке нет нескольких пальцев и всего один глаз. И, честно говоря, смотреть на него страшновато. Но он самый талантливый из всех ребят, как говорят педагоги, и на удивление добрый и открытый. И самые красивые вышивки бисером – его рук дело.

В этот раз он подарил ещё одну свою работу, но теперь такая же красивая икона предназначалась уже Бабичу.

– Такая энергетика у иконы, что чуть слеза не прошибла, как только в руки взял, – признался Дима, когда мы уже отъехали от детдома. – Еле-еле сдержался.

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Красивая икона за авторством Ромы стала подарком Бабичу. Фото: Соцсети

 
 

А планшета, подаренного нами, у Ромы уже не было. С ним, да и с его хозяином приключилась история. Ещё до того нашего приезда, когда в Шахтёрске стало совсем неспокойно, ребят из детдома эвакуировали в другой город. В такой же детдом, только для девочек-инвалидов. И парни открыли для себя существование девочек, таких же, как они. Сверстниц.

А Рома встретил свою первую любовь. Которая не оттолкнула его за внешний вид, а ответила на дружбу дружбой. Или уж чем там на что – не знаю. Да и не наше это дело. А потом приехали мы. С подарками, игрушками, фруктами, мандаринами. И планшетами. И один из самых крутых достался Роме.

 

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Рома стал счастлив. Почти. Потому что хотел поделиться радостью, а её рядом не было. Фото: Александр Гришин

 

Рома стал счастлив. Почти. Потому что хотел поделиться радостью, а её рядом не было. Планшет стал самым дорогим, что было в его жизни. Или вторым самым дорогим. Сами понимаете, что первым. Рома научился обращаться ним быстрее всех. Он с ним не только работал или играл, он даже с ним разговаривал.

И после Нового года они из детского дома исчезли. И Рома, и планшет. А через пару недель Рома появился снова, но уже один. Оказалось, он решил отнести и подарить планшет той девочке. И пошёл в тот город. Пешком понёс. Денег ведь нет на транспорт. Собрал, что было поесть с собой в дорогу, и пошёл. Немудрено, что заблудился. Где и как странствовал, Рома молчит. Но всё же рассказал, что вышел в конце концов на блок-пост? На котором были укропатриоты из Нацгвардии. Укровояки его отлупили, отобрали планшет и выставили пинками: «Иди, откуда пришёл!» Воспитатели на этих словах Ромы крестятся: «Хорошо хоть не застрелили».

А Рома эту историю до сих пор переживает. И не потому, что остался без компьютера, не потому, что отобрали. А просто – что нёс и не донёс. И так и не сумел ей ничего подарить.

Впрочем, не всё на этом закончилось, как кто-то мог бы подумать: Бабич пообещал привезти новый планшет в следующем караване. Только попросил больше через украинские блок-посты не ходить. А то планшетов так не напасёшься.

Раздача слонов-2

– Выходи строиться! В две шеренги становись! – разносится над небольшим мини-плацем, где кучкуются высыпавшие из помещения человек сорок ополченцев.

– А ты что встал в строй? Было сказано, строиться тем, у кого «горок» нет. А у тебя есть. («горка» – один из видов формы. – прим. авт.)

– Объявили, чтобы строились все, у кого, чего нет.

– Нет, только про «горки» говорили, – но в строю продолжают упорствовать. – Всем сказали.

– А у меня папы вот нет. Мне что, тоже строиться? – ехидничает кто-то сбоку, разряжая обстановку и прекращая спор.

«Горки» и тельняшки привёз Бабич по просьбе командиров подразделений ополчения. Бойцы выбирают свой размер, уходят примерять, если не подходит, то приносит назад на обмен. Подразделений много, выдают самым нуждающимся. Лишены права получить новую форму те из бойцов, на кого наложены взыскания.

– Спасибо! – подходит к нам один из парней. – Так её носить жалко, но будет во что переодеться или на парад.

– А берцы не привезли в этот раз? – спрашивает второй.

– Нет, – отвечает Бабич. – Не смогли на берцы денег собрать. Еле-еле на это наскребли.

«Это» – это не только «горки», тельняшки, но и несколько буссолей, и прибор ЛПР-1, ещё кое-какие нужные артиллеристам «вкусняшки», вроде артиллерийского круга в комплекте с МПЛ, которые оценить могут только профессионалы войны.

Именно этим «вкусняшкам», даже ещё больше, чем обмундированию, обрадовались на батарее противотанковой артиллерии, в котором одним из командиров служит ополченец с позывным «ДваДва». Они собрались вокруг буссоли в круг и разве что шаманские камлания не исполняют.

– Это же мы теперь, когда укры в наступление пойдут, сможем их не только настильным, но и навесным огнём накрывать, – радуется командир батареи. – А то панорамы на складе есть, но без буссоли толку-то от них было.

Здесь не говорят «если укры пойдут в наступление», а говорят «когда». Сомнений в этом у них, от рядовых бойцов ополчения до командиров, ни у кого нет. Они видят, что происходит по ту сторону линии фронта своими глазами, отслеживают, как и куда передислоцируют танки, куда подвозят боеприпасы. И потому не верят ни в мир, ни даже в относительно долгое перемирие. И каждый спокойный день используют для учёбы. Боевой учёбы. Тренировки расчётов ПТУРов, боевое слаживание, «танки слева!», «мины!», «воздух!». 100-миллиметровые противотанковые пушки «Рапира» отведены с позиций, как положено по соглашению, но их так и оставили прицепленными к «Уралам», чтобы не тратить лишнее время, когда придёт их час.

Артиллеристы этой противотанковой батареи – в большинстве своём, пацаны пацанами. Подростки фактически. Сомневаюсь даже, что некоторые из них успели закончить школу. Невысокие, щуплые с цыплячьим пухом на щеках. И цыплячьими шеями, торчащими из не по комплекции объёмистой формы. Но ни у кого язык не повернётся назвать их жёлторотиками.

– Вот этот герой у нас танк со второй ракеты из ПТУРа подбил, – подталкивает в спину одного из таких худющих, пацана с оттопыренными ушами командир. – Из «Фагота».

– Почему со второй? С первой завалил, – краснеет аж до ушей парнишка от возмущения. – Первая ведь просто не полетела. Зашипела, плюнула и всё. Ну, её снял, в сторону откатил, поставил другую ракету и ею шмальнул. А первая просто не полетела.

– Ракету на боевом взводе? Снял и откатил? Она ведь могла взорваться, когда ты её откатывал! Не страшно разве было?

– Сначала страшновато. Так я ведь не сразу стал откатывать, а подождал, наверное, минуту или даже полторы, пока она шипеть не перестала и не успокоилась совсем. А только потом снял и покатил, – рассудочно отвечает парнишка и резюмирует окончательно. – Танк-то, если бы прорвался, куда как страшнее было. Нет, нельзя его было пускать.

На его 46-й 2-го роста комплекции «горка» 52-го 5-го роста даже не мешком висит, а сморщилась, опав, как хорошая «гармошка» на хромовом сапоге. Но он просто счастлив: «Большая, не маленькая, ушить без проблем».

– Они же у вас совсем дети! – не выдерживаю я, когда мы остаёмся один на один с комвзвода батареи.

– Дети, – соглашается он. – Когда они пришли, я думал, что после первого боя разбегутся. А разбежались, наоборот, так называемые «бывалые», которые сюда заходили то ли подзаработать, то ли помародёрить. Как увидели, что ни того, ни другого не обломится. А мальчишки остались. Да больше того, все попереболели, а в госпиталь замучаешься загонять. Вон, посмотри, как они от «горки» счастливы.

Впрочем, чему мальчишки и их командиры больше рады, новой форме или артиллерийским прибамбасам, как я уже говорил, ещё тот вопрос.

– Говорят, что нас Россия снабжает самыми передовыми вооружениями, – откровенно ржёт комвзвода. – Нет, пушки у нас хорошие, эффективные, если прямой наводкой стрелять. Трофейные, ещё со времен СССР на вооружении стояли и Украине достались. Но они, как их сделали ещё в 60-х годах, не менялись. Они – пушки прежних войн. Мы до сих пор стреляем по старинке. Если не прямой наводкой, то «вилка» обычное дело.

«Вилка» – один из приёмов артиллерийской стрельбы, когда пристрелка производится по методике перелёт-недолёт-накрытие. Обычно попадание в цель производится при такой стрельбе третьим боеприпасом.

– Только в современном бою при танковой атаке нам никто не даст третий выстрел сделать. У нас парнишки с расчёта замешкались, на две минуты демаскировались, выехали из посадки, танк с первого выстрела накрыл расчёт. Двое «двухсотых» в куски, остальные ранены или контужены, – продолжает всё тот же командир. – Мы тут у укров отбили такую же «рапиру», только «тюнингованную» поляками. Так это же сказка! Там и тепловизор, и ПНВ, и локатор имеются у пушки, можно цель сопровождать и накрывать с первого выстрела. Сказка! А вы там, наверное, про новейшие вооружения слушаете, да? Но ничего, мы и нашими пушечками их по старинке, крошили, крошим и будем крошить! Мало не покажется.

Источник

 

В Донбасс, по нему и обратно. Часть 3

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Макеевка

В один из дней, когда парни уезжают отвозить груз для подразделения, которым командует ополченец «Хмель», я остаюсь на месте. Что там будет в располаге у ополченцев, я знаю, а вот побродить по городу другой такой возможности не будет.

До войны в Макеевке жило около 400 тысяч человек, и по площади, и по населению этот крупнейший пригород Донецка мог бы вполне быть областным центром в любой стране мира, за исключением, наверное, только Китая.

Сейчас жителей стало существенно меньше, но не настолько катастрофично, как, например, в Горловке или том же Луганске. Здесь полно ресторанов, кафе. Супермаркетов, в том числе и сетевых: «Амстор», «Обжорка», «Фуршет» и т.д. В городе не прекращалось движение общественного транспорта, автобусов, троллейбусов. В местном ТЮЗе идёт спектакль «Жила-была сыроежка» (хотел сходить, но не сложилось).

Суббота, народ вылез на улицу и прогуливается. Несколько дней до того солнышко прогревало так, что дончане поверили в весну. Девушки и молодые женщины натянули мини-юбки (вне зависимости от красоты ног) и расплачиваются за это на улице. Ветерок поддувает совсем не по-тёплому, и многие из них не могут удержаться, чтобы не одёрнуть юбку вниз через каждые 10-15 шагов.

На автостанции настоящими бригадами стоят здоровые крепкие мужики – менялы. У них по нормальному курсу можно поменять основные три валюты – доллары, евро, рубли – на гривны. И наоборот. Так же, как это было в Москве в конце 80-х, когда все уже знали, что такое доллар, но официально купить его было невозможно. Менялы «лузгают семачки» и провожают дончанок откровенными взглядами. Ничего личного, просто бизнес. Положено им так, лузгать и смотреть на женщин, прерываясь на редкую «работу». Менялы не кидают, а работают честно. И кидал возле них нету. Не положено.

Кидалы вырисовывают своими фигурами замысловатые траектории по площади, на секунду другую входя в радиус менял, соприкасаясь с ними, словно бы показывая свою причастность к этому профессиональному сообществу, и тут же выходят за радиус. Кидалы не могут быть рядом с менялами постоянно, рушить им бизнес, вот и проявляют «художественную смекалку». Хотя все тут друг друга прекрасно знают, кто есть кто, и чем занимается. Впрочем, гиперактивности в этом секторе экономики не наблюдается. Клиенты подходят относительно редко.

В каком-то десятке метров идёт бойкая торговля пирожками из киоска. Рядом продают всякие заморские искусственные вкусности, но там тоже почти никого нет, а у киоска с пирожками (ещё теми, совершенно советскими по виду и аромату) настоящее столпотворение. Пирожки с капустой, картошкой, повидлом по 4-5 гривен. Такие деньги у большинства населения в кармане ещё есть. А вот насчёт накоплений побольше – проблема.

Работа есть далеко не у всех. Поэтому многие ходят и изучают объявления в поисках работы. Те, у кого есть работа, ищут уже работу с зарплатой. А пока нанимаются на какую-нибудь халтуру за 20-30 гривен подённо.

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

В ДНР у Бабича есть разрешение на ношение оружия. И он им пользуется. На всякий случай. Фото: Александр Гришин

Кафе пустуют по всему городу, от окраин и до центра. Обслуживающий персонал в надежде поднимает голову на каждый трень-брень двери. Если заняты два столика – это уже хорошо.

– Нет денег у людей, чтобы веселиться, – горестно отвечает на вопрос о посетителях директор одного из них. – Если два-три человека приходят за смену, уже хорошо. А то выходим на работу впустую.

– Так может, не надо было всё это затевать, ДНР, ЛНР? – спрашиваю я. – Тогда бы жизнь нормальной была.

Она задумывается на долю минуты, а потом отрицательно качает головой.

– Нет, жизни бы, как вы говорите, не было. Если бы мы сдались под рагулей (так тут называют жителей Западной Украины и всех «новых бандеровцев». – прим. авт.) и Киев, было бы ещё хуже. Так мы себя хотя бы людьми чувствуем.

Молодёжи, которая, обнявшись, тусуется на лавочках и детишкам, раскатывающим по площади на роликах и велосипедах, до взрослых проблем дела нет. Особенно последним, которые визжат от радости, врезаясь друг в друга или пытаются разогнать голубей и догнать собачек, выведенных хозяевами на прогулку

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Молодёжи до взрослых проблем дела нет... Фото: Александр Гришин

Мирная идиллическая картина отдыхающего города. И только иногда где-то далеко раздаётся «Бум!». «Та-та-та-та». «Бум!». «Та-та-та-та». На которые никто не обращает внимания. Это может быть стрелковый полигон, который есть в окрестностях Макеевки. А может быть и обстрелом. Но это далеко, и никто не обращает внимания, даже чуткие собачки.

А в магазинах картина выглядит гораздо печальнее, чем в декабре. Гигантские супермаркеты пустеют на глазах. Нет, это конечно, далеко не голод – на полках по-прежнему сортов 20 колбасы, сортов до десяти сыра, есть мясо, кулинария, но выбор уже не тот. Ассортимент сократился в разы. В «Обжорке», например, одним соком заставили всю длинную-предлинную полку. Точно так сделали и с другими товарами. Молоко одного вида, вермишель одного производителя и так далее.

А в том самом «Фуршете», где в прошлую поездку я с такой радостью затаривался картофелем, капустой и прочей продукцией для детдомов, картофеля и вовсе не оказалось. Остатки свёклы, капусты и моркови продавались, но по цене в три раза выше, чем в декабре. И я ещё раз порадовался, что с рынком мы не прогадали.

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Мадонны Макеевки любят обсудить свои планы на будущее на скамеечке. Фото: Александр Гришин

А ещё в «Фуршете» процентов на сорок всякими выгородками и загородками сократили площадь торгового зала. Нечем заполнять полки.

– Что? Удивлены? – оказывается, кассир нас помнит ещё с декабря, что нас при общем отсутствии покупателей уже и не удивляет. – Вот так-то, война у нас, блокаду нам устроили.

Единственное, что не подорожало на наш первый взгляд – это хлеб.

А продают всё за гривны. Признаюсь, ехал на Донбасс, окрылённый репортажами про торговлю в рублях и ценники не только в гривнах. Но ничего подобного увидеть не довелось. Ни на рынке, ни в маленьких круглосуточных магазинчиках (где, кстати, ассортимент, становится уже побогаче, чем в супермаркетах), ни в сетях. Говорят, так торгует «Амстор» в Донецке, но мы в Макеевке такого чуда не нашли.

Бабич

Несколько раз я садился по-новому начинать писать этот материал, и каждый раз так или иначе, практически сразу, переходил на Бабича. После чего перечёркивал написанное и начинал писать заново. Пока не понял, что от Бабича мне никуда не деться. Он не просто органичная часть повествования, а один из его творцов. И я смирился с тем, что придётся вам рассказать ещё и об этом сложном человеке.

Дима Бабич, Санкт-Петербург, собирает деньги и закупает конкретно то, о чём его просят командиры подразделений ополчения. Что заказали, то и везёт. Но не отказывался до недавних пор и от выполнения просьб тех, кто перечислял деньги на конкретные цели. Перевели ему деньги любители животных, чтобы Бабич купил корма и покормил бездомных животных на Донбассе. Он покупает, везёт и кормит, кто бы как ни возмущался.

– Ты не представляешь себе, как это бесило тут людей и меня, – Балу чуть не бросает руль от возмущения. – Тут люди лишены элементарного, а Бабич из машины вот такие мешки корма для собак и кошек таскает. Знаешь, какие у наших глаза были, когда они увидели это первый раз.

– Представляю, – хмыкаю я.

– Ни хрена ты, Саша, не представляешь.

А я вспоминаю, как говорил о том же самом с Бабичем ещё в первую поездку.

– Понимаешь, Дим, на фоне голодающих пенсионеров это выглядит, словно какой-то вызов окружающим.

Тогда Бабич взорвался:

– Думаешь, я не понимаю что ли ничего? Или мне это нравится? Но мне люди деньги перевели именно на эти цели. И я не могу их волю проигнорировать, раз деньги взял, или тем более – обмануть. И вообще, это не у меня совесть должна болеть, а у них, что они решили помогать кошкам, а не людям. Кстати, может, они ещё и людям помогут потом, в следующий раз.

Кстати, кошачий корм Бабич возить перестал. Он пунктуален в исполнении взятых на себя обязательств, что тот немец. Наверное, поэтому не любит ничего обещать, а чужие пустые обещания не переносит на дух. Если он пообещал кому-то что-то довезти, значит, взялся. Если взялся, значит, довезёт. Он доведёт того же Балу до белого каления, до эмоционального взрыва, до бегания по потолку с охами и ахами, а когда Балу с потолка спрыгнет, то как ни в чём не бывало, даже с укоризной скажет ему: «Дим, мы минут десять уже могли бы ехать».

И они поедут и отвезут ровно столько, сколько надо и куда надо. Касается ли это денег или вещей. А не так, как, например, помощник одного из российских депутатов доставил Балу переданные 50 тысяч рублей. Отдал 20 тысяч, а про остальные сказал, что он их истратил, потому что ему «так надо было». Так он с Балу один раз добывали горсть родной земли из Горловки для одной бабушки, живущей ныне в Сибири.

– Прикинь, мы в Горловку приехали, она ещё простреливается вся, а мы тут улицу ищем, где бабуля жила, – вспоминает тот же Балу. – И укры как раз обстрел начали. Там всё разрушено, где какой дом. Я ему говорю: «Дим, вот эта улица, хватай горсть и сматываемся». А он упёрся, как бык. Говорит, надо дом найти. Там уже конкретно по нам, по машине начали пристреливаться из миномёта. Я ему, что тут дома все одинаковые, в смысле, что их там нет, разрушены, разбиты. А он знай одно – я обещал. В общем, только-только свалили, после того, как он дом нашёл, как укры прямо по тому месту, где мы были, садить начали.

– Зато бабушка потом была счастлива, – подаёт голос Бабич. Что да, то да. Не поспоришь.

Бабич не просто упрямый, он упёртый. Я давно не встречал таких людей, кого природа словно бы вырубила топором из камня, а когда попыталась обтесать острые углы, то устала сама и оставила всё, как есть. Он и по жизни идёт так – без полутонов и оттенков. Хватка у него совершенно бульдожья, и уж если кого он закусил – не отпустит. А уверенность в себе и собственной правоте не имеет границ.

В наше время все больше видишь каких-то изогнутых, пластичных – кто в руки взял, тот и лепит, что хочет. О Бабича руки сотрёшь до костей, а он таким и останется. И ему до всего есть дело. Он, например, может зайти к командиру подразделения ополченцев и заявить тому, что у него в отряде не дисциплина, а дерьмо, и до добра это не доведёт. Или что назначенный старшина – пятое колесо в телеге, авторитетом у бойцов не пользуется. А ещё он вписывается за друзей-товарищей. И перед кем угодно: партийным начальством, казачьим кругом. Да просто бандитами, в конце концов.

Бабича хорошо иметь другом, но дружить с ним – нелёгкое дело. Впрочем, Дима Кореец говорит, что это, пока пуд соли не съешь. Потом всё происходит, по выражению того же Корейца, «ровно».

Четвёртый

За несколько дней до отъезда из Москвы ко мне подошёл наш военный корреспондент Саша Коц и тихо сказал: «Саш, если у вас будет возможность что-то отвезти в детдом Перевальска, сделайте это пожалуйста. А то там совсем ...па». Если уж Коц, который на Донбассе насмотрелся всего и всякого, говорит такое, то миновать Перевальск мы никак не могли.

В Перевальском детдоме было 127 своих детей в возрасте от 3-х до 17 лет, а потом к ним присоединились ещё и 152 беженца, из которых 45 были детьми от 3-х месяцев до 12 лет. Перевальск – небольшой городок под Луганском, который относится к ЛНР. Если в ДНР власть взяли сразу хоть в какие-то руки, то в Луганской народной республике она всё же повалялась на улице, как запившая и не могущая подняться на свои ноги девка. Что негативно отразилось на многих объектах соцбыта, в том числе и на детдомах.

Вечером накануне выезда в Россию я звоню директору перевальского детдома Татьяне Викторовне Семёновой.

– Алло, это Гришин из «Комсомольской правды», мы собираемся к вам приехать завтра, по времени не скажу, сначала заедем на рынок, купить там что-нибудь из овощей.

– А вы себе что хотите купить?

– Не себе, Татьяна Викторовна, вам. Картошечки, капусты, моркови, лука.

– Капуста с морковью – это было бы здорово, конечно. Но, скажите, а вы можете купить нам хоть 3-4 килограмма сосисок или колбасы? Мы бы детям на кусочки порезали. Или пластик колбасы на бутерброды. Вместо картофеля, например, или вообще, овощей. Картошка у нас есть. А вот колбасы или сосисок дети не видели с Нового года.

– Купим! – обещаю ей я. – Не знаю, сколько, не могу сказать, во сколько приедем, но купим, привезём и приедем.

Нет, молодчик я, конечно, обещание дал, а кроме взятого из Москвы, ничего не осталось. Просто нет денег на то, чтобы докупить обещанное. Есть только на обязательную программу из капусты и моркови.

К счастью, когда мы на следующее утро трогаемся в путь домой и заезжаем на рынок, Дима Бабич достаёт из кармана 100 баксов из своего НЗ на обратный путь (мало ли что случится с машиной на дороге), и мы покупаем не только овощи, но и несколько больших ящиков яблок, здоровенный ящик мандаринов. А когда начинаем смотреть колбасу и сосиски, то выбираем чуть больше 7 кг варёно-копчёной колбасы, «которую не страшно давать детям». После чего Бабич лезет в карман и достаёт уже совсем последние 100 баксов и очень вежливо интересуется у продавщицы, где здесь можно купить сосиски в количестве, превышающем товарные остатки на прилавке. Через 2 минуты машина с ополченцами (2 «Мухи», РПК и несколько АК разных модификаций) и Бабичем срывается с места с наказом ждать их тут. Ещё через минут 20 они возвращаются счастливые донельзя – их привезли на мясокомбинат в Макеевке, где продали по отпускной цене для крупного опта на все имевшиеся деньги 50 кг сосисок. Вкупе с купленными ранее 7-ю кг варёно-копчёной колбасы, это уже не с паперти подобранное, и мы, радостные и счастливые, отправляемся через Углегорск и Дебальцево в Перевальск.

– Да ладно, доедем как-нибудь, если что, – растерянно бормочет Бабич, словно бы оправдывая «обнуление» своего НЗ. К слову, такое он сделал в первый раз за все свои караваны.

Немного заплутав в Перевальске, мы всё же находим в конце концов этот детдом. А когда открываем дверь грузовика, то, кажется, Семёнова не может поверить, что это всё привезено им. И мы начинаем таскать.

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Разгрузка машины у двери детдома. Фото: Александр Гришин

– А это что, – спрашивает один из нас, глядя на два котла на колёсах.

– Это кухня полевая наша. Когда не было света и газа, мы детям в ней покушать варили, – отвечает Семёнова. – Ничего выжили.

Уже после моего возвращения в Москву Саша Коц получил письмо с благодарностью от директриссы этого детдома. Там было много слов. Что им никто столько никогда не привозил. И по количеству, и по ассортименту. И что теперь они продержатся. Обязательно продержатся. И спасибо за сосиски с колбасой. И про то, что дети, как оказалось, совсем забыли, что такое мандарины вообще, не говоря о вкусе, и воспитателям пришлось заново учить их тому, как надо мандарины чистить и как кушать.

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

В отсутствие газа и света детям готовили пищу в этой полевой кухне. Фото: Александр Гришин

Головняк

Знаете, у каждого текста в конце концов, должна быть некая морализирующая часть. Где воздаётся по заслугам хорошим и плохим, где добро учит, как побеждать зло. И прочая фигня. На роль морализатора я явно не гожусь, но не поделиться с вами тем, как трудно, чисто психологически, заниматься вот этими гуманитарными вопросами, тоже не могу.

Сбор и доставка гуманитарной помощи – это занятие, которое не может не вызвать головной боли. Хотя бы по той причине, что ты общаешься людьми, которые в горе, в несчастии, которые лишены самого элементарного, о чём мы просто не задумываемся в своей повседневной жизни. И эта боль, этот головняк делится на несколько составляющих. Слава богу, я был лишён двух первых, которые, кстати, тот же Бабич испытывает каждый раз по полной.

Сначала сбор денег. Ой, денег не хватает! Ребятки, давайте! Ребятки, поможем! Время идёт, сроки на подходе, люди ждут, а ты болтаешься с полупустым карманом и гадаешь: успеешь – не успеешь. Хватит, не хватит. Потом – где купить подешевле, чтобы хватило большему числу людей.

Потом – переход. Пустят – нет? Сколько дней и ночей придётся провести по эту стороны границы? Для кого-то эта задача так и остаётся невыполнимой, кто-то умудряется перевести её в категорию трудновыполнимых. Легко это делает только государство. Его конвоям дают всегда «зелёный» свет. И это неудивительно. Там всё проверено, контора гарантирует. А среди частников действительно есть «жучки», которые, провезя гуманитарку, пускают её в коммерческий оборот.

Но самая главная боль ждёт вас по ту сторону границы. Ещё по ту сторону границы ты горд, что так много удалось, столько всего собрали, привезли. Но уже в первом детдоме начинаешь понимать, сколь ничтожно и мало привезено от того, сколько действительно надо.

И когда глядишь в глаза детям и преподавателям, то не можешь удержаться. Сюда двадцать мешков. Нет, этого сюда мало. Давай сюда тридцать. А у кого ты возьмёшь эти дополнительные десять? Если дашь больше одним, то меньше достанется другим. Или сюда больше тушёнки, а меньше рыбных консервов и горошка. А там наоборот. И вот варьируешь, варьируешь, тебе до жути неловко смотреть им в глаза, а в ответ на твои извинения: Спасибо. Спасибо. У нас всё как раз закончилось. Если бы не вы, то не знали бы, чем через неделю кормить будем. Ой, мы теперь борщ сварим! А можно сосисок хоть сколько-то или колбаски на бутерброды, а то дети три месяца ни кусочка не видели. Пришлось им объяснять, как мандарины чистить, а то они забыли, что такое мандарины».

«КП» детям Донбасса: из России с любовью!

Каникулы кончатся, и учиться снова придётся. Фото: Александр Гришин

И ты слушаешь все эти благодарности, а на душе всё гаже и гаже. Как будто ты не привёз им помощь, а обокрал их. Потому что ты не можешь дать им больше, чем для них расписано. А это – капля в море от того, что надо. И у тебя предательски начинает першить в горле и предательски щекотать в носу. Суки! Сосиски! Мандарины! Украина! 21-й век на дворе. Дети сосиски не видели и мандарины забыли! Суки укропские! Что же вы устроили!!! Гореть вам в аду!

И только потом успокаиваешься, когда понимаешь, какое хорошее дело всё же удалось сделать.

Спасибо вам, сограждане и читатели! Не только за присланные деньги на эту акцию, продлившуюся с ноября по март. Спасибо за неравнодушие!

Вот и всё

Вот и всё, дорогие и уважаемые читатели! Мы отвезли всё, что купили на присланные вами деньги и на добавленные нашими сотрудниками наличные. Мы закрываем нашу акцию помощи детям в детдомах Донбасса. Всё-таки мы – газета и наше дело – не возить грузы, а писать статьи, выпускать номер за номером, сообщать о добрых примерах, заслуживающих всяческого распространения.

Но это вовсе не значит, что надо прекращать эту помощь. Вы в состоянии делать это сами. Либо сами организовывать и возить караваны. Либо, например, отсылать деньги тем, кому можно доверять, кого лично знаете или в ком лично уверены. Например, возит караваны писатель Захар Прилепин. Человек, который уж совершенно точно не будет ничего прикарманивать.

Или, например, возит Бабич. Но Дима обычно везёт то, что заказывают ополченцы. Не знаю, вполне возможно, что после наших совместных вояжей он станет отдельной программой помогать ещё и детям. Во всяком случае, он уже помогал им, он уже связан какими-то душевными нитями и с детьми, и с сотрудниками детдома. И по парочке его фраз на эту тему я понял, что он обдумывает вариант такой программы. Во всяком случае, мы с ним обсудили, что лучше покупать для детдомов продукты на месте, а не везти из России. И груза меньше, и если по ценам судить, то обменяв рубли на украинские гривны, купить можно больше. А, значит, больше и помочь.

На всякий случай вот реквизиты Бабича для желающих помочь.

РЕКВИЗИТЫ ДЛЯ СБОРА ПОМОЩИ

Карта Сбербанка: 5469550019856258

Тип карты: MASTER CARD

Срок действия до 07.2017

Лицевой счёт: 40817810455761252105

Корсчёт: 30101810500000000653

в ГРКЦ ГУ Банка России по г. Санкт-Петербургу

БИК 044030653

ИНН: 7707083893

КПП: 783502001

ОКПО: 09171401

Бабич Дмитрий Валерьевич (DMITRIY BABICH) http://дмитрийбабич.рф/

Что касается меня лично, то я обязательно буду помогать. Сам. Чем смогу. Независимо от газеты.

P.S.

Балу, Туркмен, Пчёл, Паутина, Ваха, Мэр, Лысый, Борец, Маэстро, ДваДва и остальные, казаки и мужики, удачи вам всем! Берегите себя!

P.P.S.

Отдельное спасибо отряду специального назначения Внутренних войск при МВД ДНР (СпН ВВ МВД ДНР), который обеспечивал нашу безопасность и непосредственно участвовал.

 

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

Что мы отвезли детям Донбасса

Продукты питания в упак. Стоимость (руб)

Томатная паста 5 864,5

Горошек зелёный 4 030,2

Говядина тушёная 525 г. 15 120

Икра кабачковая 10 760

Сахар-песок 24 950

Говядина тушёная 525 г. 11 480

Говядина тушёная 338 г. 7 136

Томат.пюре 2,2 кг 1 974

Томат. Пюре 2,55 кг. 2 490

Масло аннинское раст. 5 л. 11 655

Говядина тушёная ГОСТ 500 г. 12 900

Горбуша натуральная 250 г. 20 493

Мука пшеничная 10 кг. 10 360

Сайра натур. 250 г. 10 659

Сайра ндм 250 г. 5116

+ мыло, печенье, конфеты, чай, соль, начинку для выпечки, средства для стирки и средства гигиены на общую сумму около 300 тысяч рублей.

Лекарства Стоимость (рубл)

Нейромультивит таб 6 075

Магне-В6 таб 13 896

Софрадекс капли 8 869

Финлепсин 13 741

Эриус сироп фл. 5 598

Нюда спрей 23 136

Тантум верде спрей 12 375

Назол беби капли 5 225

Фестал 6 831

Пиковит 14 790

Патогам таб 14 652

Пироцетам капс 19445

Новопассит таб 12 295

Подгузники взр. Более 27 000

+ ещё не менее сотни наименований лекарств более мелкими партиями на общую сумму около 308 тысяч рублей.

Кроме того, 81 тыс. рублей была истрачена на найм машины, а ещё на сумму 240 569 рублей было поставлено подарков и продуктов с игрушками в декабре 2014-го.

Кроме того, сотрудниками редакции «КП» было собрано дополнительно порядка 100 тысяч рублей наличными, на которые были закуплены овощи и фрукты для воспитанников детдомов и школ-интернатов Донбасса.

Источник

 

Новогодняя сказка от «КП» для детей Донбасса: из России с любовью!

 

 

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

 

Поделиться:

Рекомендуем также почитать




 

 
Николай Левашов
 


Геноцид Русов

 



RSS

Архив

Аудио

Видео

Друзья

Открытки

Плакаты

Буклеты

Рассылка

Форум

Фото

Видео-энциклопедия по материалам Николая Левашова